Вариант-то был разумен, а вот в разумности корреспондента через полчаса появились ОЧЕНЬ весомые сомнения. Старый пердун матерился, обзывался «лживыми империалистами», нагло игнорируя представление, мои и светкины коды идентификаторов, переданные радиоточкой Мопса. Грозился жестоко убить, мало что не брызгал слюнями по радио. На попытки завести вменяемый диалог — вёл себя хуже андроида Феликса и даже свинот.

— Свихнулся, что ли? — задумчиво констатировал я, когда ругатель и матершинник просто перестал отвечать.

— За пару сотен лет — запросто. Точнее так, Жора. Он ТОЧНО ненормален. Но я пока не могу тебе сказать, какого типа отклонение.

— А есть разница? — фыркнул я.

— Есть, — кивнула высококлассный психолог. — В случае паранойи — недоговороспособен полностью. Психозы и социопатические фобии, от затворничества — есть варианты.

— Только он, сволочь такая, диагностироваться не хочет, — покивал я на молчащий динамик, на что Светка пожала плечами. — Так, ладно, псих и псих, только дополнительная причина…

— Ехать в Сталедар!

— Нет, Света. Нужды наши никто не отменял. И вот плюнем мы на Сосногорск, где нам в округе доставать турели и ПРО?

— Вернёмся.

— А он подготовится. И учитывая его и наши ресурсы — кому хуже?

— Отложим поход на год… — начала было Света, но замолчала, смотря на меня.

— Можно, — ровно ответил я. — И на год, и на пять лет. Только Света, две причины. Мы, ты, я, Бейго, в конце концов, каждый день рискуем сдохнуть! Не только тут, в том же Сталедаре, а тем более в месте, куда мы поедем за турелями. Но это не аргумент, точнее не полноценный. Просто Света, каждый день… Не хочу говорить, — махнул я рукой. — И ждать ещё год — тоже не хочу.

— Хорошо, Жора. Я тебя поняла, пусть так. Только вот ты говорил, что «ничего не поменялось». Это неправда.

— М?

— Это не просто свихнувшиеся от ионизации роботы, Жора. Это роботы под управлением. Имеющие общую цель, координируемые! И это…

— Хреново и хорошо, — отметил я.

— Чем хреново — ты понимаешь, я понимаю. А чем хорошо?!

— Центр, Света. У этих атакующих нас роботов, Кречетов кривокрылых и прочей пакости есть уязвимое место.

— Ты уверен, что этот психованный старик один?

— Скорее всего, это так. Даже если не так — многое не меняется.

— Многое — нет, — задумалась Света. — Так, что ты хочешь сделать, Жора? Там не меньше сотни боевых роботов. Скорее всего — больше. И что ты придумал, очень прочный комсомолец?!

— Слушай, очень стервозная ИФОР Радужная, — хмыкнул я.

А план у меня был… ну, с одной стороны — чертовски авантюрным, это я и сам признавал. А с другой стороны — вполне осуществимым. Причём, осуществимым именно сейчас, когда у меня появилась химеризация ОБПК. И не только из-за точности стрельбы, гашения отдачи, хотя и это немаловажно. А из-за прочности костей и, главное — суставов рукоплечевого пояса. Потому что существенная часть плана обычного советского человека оставила бы без рук, в самом прямом смысле слова.

И строилась эта часть плана на Ловчем, плюющемся нейлонобелковыми блямбами с мгновенно застывающем клеем. Дело в том, что блямба нейлонобелка ПРОХОДИЛА сквозь слой клея при выстреле. И, например, совершенно не обязательно должна была… отделяться от Ловчего. Или бобины на атомной батарейке. Другое дело, что чтобы использовать это кустарное средство мгновенно скакания по крышам, нужна чертовски прочная, при этом координирующая массу параметров точка фиксации. Руки. Которые не химеризированному человеку нахрен оторвёт, вывернув суставы, порвав мышцы и сухожилия.

А мне — нет. И ориентировочная скорость «Жоры, который скачет по крышам» выходила под сотню километров в час. При том, что все защитные ряды роботов не ориентированы на крыши в принципе. Это и видно, да и Мопс подтвердил — программно «последняя очередь». Они просто не успеют среагировать, я доберусь до Райкома за минуту с копейками.

Есть Кречеты, много что есть, и я бы не успел никак, если не вторая часть плана. А именно — Вездетанк и Светка.

— Обстреливаете роботов издали, сбиваетее мины. А ты, Света, материшь этого старого пердуна. Ты УМЕЕШЬ, я знаю. Не в мате дело. Доводи его, беси, пусть он отдаёт роботам дурацкие и невыполнимые приказы. Пусть они рвутся в атаку — в поле они не продержатся!

— Подтверждаю, товарищ Жора! Вне защитных укреплений текущее оружие платформы Вездетанк обеспечит безоговорочное доминирование!

— Вот, — покивал я. — Он, да и роботы, просто не успеют среагировать! И я в Райкоме. А там — справлюсь, — победно заключил я.

— А там тебя ждут распахнутые двери? — ехидно поинтересовалась Светка.

— Именно, — широко улыбнулся я. — Света, это Райком. Там, скорее всего, есть убежище. Точно есть. Вот только оно — гражданское.

— И разницы в званиях нет, — задумчиво протянула Света. — Красноармеец и есть красноармеец.

— Именно. Один запер, второй открыл.

— Это всё замечательно, Жора, но…

— Мопс, в озвученных вводных вероятность успешной операции по нейтрализации психически нездорового офицера, с выживанием меня? — обратился я у БВМ.

И честно, скажет, что меньше пятидесяти процентов — сам откажусь. Умирать неохота. А вот если больше…

— В случае абсолютной надёжности модифицированного Ловчего, уверенности в том, что тело товарища Жоры выдержит соответствующие нагрузки, то вероятность нейтрализации недееспособного офицера, пользующегося полномочиями, 86 %. Вероятность выживания товарища Жоры в процессе выполнения — 71 %. Анализ произведён на основе имеющихся данных и приведённых непроверенных сведений!

— Это я в курсе, Мопс. И что скажешь, Света?

— Что ты — долбаный псих, Жора. Не лучше этого старикашки, только по-другому! И ты же всё равно сделаешь по-своему!

— Не так, Света. Я жду аргументы, а не эмоции. Я вот сам, блин, протупил с этим щитом так, что до сих пор стыдно. Надо мной даже БАППХ смеялся…

— Серьёзно?!

— Угу.

— Аргументы, — хмыкнула Светка. — Аргумент подождать-подготовиться, сменить место и время ты отверг. Тогда их нет. Давай пробовать, Жора, — вздохнула она. — Умрёшь — в Вездетанк не пущу!

— Значит — на нём поеду, — нашёл хитрый выход я.

В общем, занялся я, для начала, Ловчим. И сматывающейся бобиной. Сосногорск — не только малоэтажная застройка, не высотки, но восемь и больше этажей до черта. И улицы относительно широкие. Так что вещь эта, притягивающий Ловчий, архинужная. Иначе никак.

И за час справился. Можно было «проводить испытания», но лишнее: Ловчий не раз испробован, сыт. Бобина на атомной батарее… ну если я с ней накосячил так, что заклинит и не сработает, то ТАКОМУ криворукому технику жить и вправду не стоит.

И стал возиться с бронёй. Нужна прочность, это само собой. Но и вес критически важен. Но это ещё полчаса.

А вот дальше критический момент: высадка, причём, желательно — незаметная. И тут был определённый риск, но приемлемый. Не больше всего остального. В общем, я занял место в тамбуре Вездетанка, а Светка, совершенно без мата, но ОЧЕНЬ обидно ругала старого пердуна в эфире. И, потихоньку подавала скорость. А Бейго печально подвывал. Сам понимал, что со сломанной лапой мне ничем не поможет, но тосковал, собакен. Ну, что уж поделать. А я стоял и ждал.

Раздались гудения рельс — это первая пристрелка, и тут же стали слышны приводы башен и отдалённые хлопки. Это по нам отминились, безуспешно. Гудение и выстрелы продолжались несколько минут, после чего Светка очень серьёзно сказала по внутренней связи:

— Минута. Не одумался?

— Нет.

— Удачи, Жора.

После чего Вездетанк взревел турбиной и, подпрыгивая на колдобинах, гудя от попаданий, рванул вперёд. А через минуту начала открываться дверь.

Боевой форсаж активирован!

И в ещё открывающуюся дверь я выстрелил Ловчим, в крышу восьмиэтажки, точнее, в её край. И врубил бобину.

Последовал рывок, как морковку из грядки выдернувший меня из Вездетанка. В режиме форсажа я бегло осмотрелся и в полёте подстрелил из рельсы летящего в вышине кривокрылого Кречета.