Сидорыч на моё самовольное прибавление к оговоренному только кивал без осуждения, правда по окончании озвучил:

— То что взял, жратва, десять жоп — и всё, в расчёте.

— Спасибо, — благодарно ответил я.

— Да было бы за что — заработал. Ты нам с этими мокрицами подсобил немало. Много их осталось-то?

— Да не знаю, если честно. Два десятка перебил, а дальше не искал, но вроде — много быть не должно.

— Мда, ну всяко нам легота немалая. И технарь, говоришь?

— Уже не говорю, Сидорыч, — широко улыбнулся я. — Когда сам предлагал — слушать надо было. А теперь Я к вашей технике не подойду!

Ну, грубовато, конечно. Но и мне слушать: «да кто тебя к нашей технике подпустит!» неприятно было. Человек Сидорыч неплохой, рассчитался честно, даже удивил немного. Но и без последствий оставлять сказанное — неправильно. Пусть думает, что и как говорить, когда предлагают!

Сидорыч губами недовольно пожевал, но кивнул. А я ухватил листы пластика и бегом посайгачил к шасси. Светка, отчищенная и красивая, в своей эйнштеновой относительности, уже была на месте, я передвигался бегом, так что за полчаса перетаскал всё барахло, включая мешок с крупами и солониной какой-то. Хитина из солонины не торчало, так что выяснять, из кого она — не стал. Не зная и кушать спокойнее эту говядину будет.

Микола, правда, за мной на воротах пристально следил, и, на второй заход, с преувеличенно-невинной физиономией спросил:

— А ты неподалёку тут обосновался?

— А не твоё дело, — огрызнулся я. — Пажитного это не касается, не его там земля. А тебя — тем более.

Мент надулся как мышь на крупу, но продолжения диалог не получил. А я, перетаскав всё к шасси, занялся пилкой по пластику. Поговорив со Светкой мы решили, что сделаем короб типа микроавтобуса. Крепёж на двери пойдёт, а со стеклом и прочим — после разберёмся.

А пока кроил-плавил, рассказал Светке про то, что в Пажитном было.

— Вот, Свет, — подытожил я. — Нормальный же человек Сидорыч оказался. Так что не все скурвились, есть приличные люди!

— Ну-ну, — не скрывая скепсиса ответила андроид, занятая формированием подушек из льна и полиэфира, — Впрочем, может осёдлые люди и получше караванных, допускаю. Тогда у тебя получится всё проще, чем мне думалось, — признала она.

В итоге до вечера валандались с формированием кузова. Транспорт наш, уже с кузовом, заслужил собственное гордое имя «Автобус», даже без приставки «мини». Хотя, толкового в этом творении было мало: пластиковый короб, с запирающимися враспор тремя дверьми, с этакими смотровыми щелями по периметру, ну и щелями побольше — для водителя. И полом, естественно, а то без пола совсем неважно было.

Вообще, кустарщина вышла, конечно. Но учитывая, что из толковых инструментов только СЛУшка — очень ничего получилось. Даже есть чем гордиться, умеренно, гордо отметил я.

— Хорошо, — довольно заключила Света, приобняв меня за талию и опуская голову на плечо. — Молодец ты, Жорик.

— Мы молодцы, Света, — довольно ответил я. — Давай барахло грузить. А там — доберёмся до материалов и оборудования, сделаем что-то по настоящему хорошее.

— Ловлю на слове, — хмыкнула Светка. — Я ещё подушечек наплету. И на сиденье, и плести почему-то понравилось, — озвучила она, забираясь в кузов.

Ну, тоже ничего себе занятие, почти хобби. И потопал я в лесок, по малой нужде. Зашёл за дерево, вдруг слышу — стук какой-то от Автобуса, не слишком громкий. Физиономию из-за дерева высунул — стоит Автобус, целый. Светка наверное подушечки крепит.

Сделал свои дела, не только в мелком, но и глобальном смысле, раз уж возможность подвернулась. И спокойно топаю к автобусу. А из-за него, мне навстречу выходит Светка — чисто жена, из анекдота! Лицо нахмуренное, взгляд требовательный, руки в боки упёрла! Только скалки для полноты образа не хватает. Впрочем, роль скалки выполняла небольшая подушечка из полиэфира.

— Явился! — выдала Светка, полностью завершив образ.

— Ну да, — растерянно выдал я. — Свет, сказал же — по физиологической надобности отойду. Отлить и не только, — на всякий случай уточнил я.

— Это я поняла, — всё так же, с обвинением, озвучила Светка. — Иди сюда, Жора, — сняла она руку с пояса и поманила меня пальцем, заходя за Автобус.

Я, недоумевая, пошёл. И немного растерялся: перед автобусом живописно раскинулись три тела. Со следами синяков средней тяжести на лбах и прочих местах организма, и с признаками отсутствия сознания.

И одно из валяющихся туловищ было мне знакомо! Я эту несимпатичную физиономию видел полдня, и желания видеть больше не имел: Микола в милицейской форме.

И пара парней с ним, ничем особо не примечательных, но один из них — с карабином «КАГгш-22», Карабин Автоматический Горюнова, модификации «город-штурмовой». С укороченным стволом, большим коллиматорным прицелом и складывающимся телескопическим прикладом. Второй со старинной двустволкой-переломкой, монструозного калибра, но короткой. Обрез, вроде бы так называется, припомнил я. С такими кулаки на коммунистов по лесам охотились. Вроде бы.

А сам Микола был по форме, с «гадом», но не в кобуре, а валяющимся неподалёку — видимо выронил, когда подвергался нанесению синяков.

— Любуешься? — ехидно уточнила Светка.

— Не особо. Свет, а чего это они такие стукнутые? — поинтересовался я. — И ты такая агрессивная? Я-то что не так сделал? В Автобусе мочиться не стал? Ну прости, — развёл я руками.

Так-то я что случилось — догадываюсь. Хотя неприятно, конечно. А Светка — умница, но на меня рявкать не стоит! Я же ничего плохого не сделал!

— Нормальная я, Жорочка. И мочись где хочешь, я не против, — совсем не извиняющимся тоном выдала Светка, но тон, всё-таки, сбавила. — Да сижу я, Жора, в Автобусе, подушечку мастерю, — помахала она подушечкой. — И тут слышу — голоса. Что мол «Жорик придурошный» отошёл. А они в «колымагу заберутся» и «придурка пристрелим, всё добро приберём». И дверь открывают, — потыкала она рукой в раскидистые тела.

— Это ты, Свет, умница, иначе не скажешь. Имущество наше уберегла, — покивал я. — Но на меня-то чего рычишь?

— Понимаешь, Жорочка, у тебя «люди хоро-о-ошие», — с вызовом уставилась на меня Светка. — А не было бы меня в Автобусе — валяться тебе с пулей в голове, — подбоченилась она.

— Не было бы тебя в Автобусе — я бы Часовым глянул. Хотя надо почаще пользоваться, да и привыкать не выключать, — отметил я, себе в том числе. — А это — Микола, я тебе про него говорил.

— Да я поняла, которого ты «ментом поганым» называл.

— Не называл, а идентифицировал, — уточнил я. — И текущий прецедент — подтверждение правильности моей идентификации, — сложил я руки на груди.

А то нечего тут. Я, как никак, младший научный сотрудник, ну и у Светки похоже если и не истерика, то довольно неприятные переживания. Пусть отвлечётся. Отвлекалась, глазами похлопала, поняла, даже улыбнулась и кивнула.

— Так вот, — продолжил я. — Это этот мент у меня спрашивал, когда я материалы к нам таскал: «ты неподалёку?». А я, дурак не догадался. Вот Сидорович оказался нормальным товарищем. А этот — дрянь-человек. И я об этом не подумал, за что, Света, перед тобой извиняюсь — надо было и тебе рассказать, да и приготовится к тому, что пакостить может.

— Да не за что извиняться, Жор. Просто осторожнее быть надо и головой думать, а не другими местами. И, так уж и быть, прости, что накричала.

— Не было такого, — отметил я. — Но прощаю, куда деваться.

— А с ними что думаешь делать? — уточнила Света.

— Живые же?

— Живые. Но они меня видели!

— И что?

— Я… — надулась Светка, указывая на себя.

— Све-е-ет! Ну хорош! — возмутился я. — Видели — и что? Андроиды ЖИВУТ в поселениях. На дороге — опасно, я сам признаю. Появляться в городах без подготовки — тоже не стоит, рискованно. Но «видели». И что? — уже я упёр руки в боки.

— Охоту устроят… ладно, может ты и прав. Будущее покажет, — не захотела признавать неправоту Светка.