В крупной замочной скважине загремел ключ, серая дверь отворилась, и на пороге камеры возник человек в камуфлированной форме с дубинкой на поясе.
– На выход! – приказал он и тут же исчез из дверного проема.
Сергей с Иваном переглянулись, потом слезли с кроватей и вышли в открытую дверь. Камуфлированный человек поджидал друзей в низком темном коридоре:
– Лицом к стене, руки назад.
Все это говорилось тоном, который не терпел возражений. Кроме того, все требования были понятны и нужно было их только быстро и беспрекословно исполнять. Однако когда Сергей вдруг почувствовал, что его сложенные сзади руки неожиданно оказались умело и ловко защелкнуты наручниками, он, обернувшись на конвоира, возмущенно спросил:
– Что вы делаете, по какому праву и вообще…
– Лицом к стене! – еще раз сказал человек в камуфляже, теперь уже гораздо громче, и в голосе его послышалась какая-то уверенная угроза. Сергей замолчал. В это время защелкнулись наручники на руках Ивана. – Теперь оба напра-во, – скомандовал конвоир. – Шагом марш!
Они прошли еще какой-то мрачный коридор, несколько лестничных пролетов, перед которыми их опять поворачивали лицом к стене, пока сопровождающий человек в камуфлированном одеянии в очередной раз гремел ключами, открывая и закрывая зарешеченные двери.
– Лицом к стене.
Сергей поймал себя на мысли, что он поворачивается к стене уже совершенно машинально и не пытается задавать каких-либо вопросов. Вдруг подумалось: наверное, именно так смирялись со своей участью будущие узники страшной венецианской городской тюрьмы, когда их выводили из зала заседаний Совета Десяти.
Сергею живо вспомнилась та жуткая и мрачная тюрьма, примыкавшая к Дворцу дожей маленьким невесомым мостиком, переброшенным через канал. Его назвали мостом Вздохов: узник выходил из дворца по длинному коридору, последний раз в своей жизни видел солнечный свет сквозь крошечные фигурно вырезанные окошки, и тяжелый вздох сам собой вырывался из груди. Потому, собственно, и мост Вздохов.
Живыми из этой тюрьмы никогда не выходили. Существует легенда, что знаменитый дамский угодник Джакомо Казанова был заточен сюда, но каким-то чудом ему удалось сбежать. Наверное, это единственная история со счастливым концом, в которой фигурирует страшная венецианская тюрьма. Историю про Казанову Сергей прочитал в Интернете с экрана телефона как раз в тот момент, когда их группа перешла из сверкающего Дворца дожей по этому самому мосту Вздохов в мрачные тюремные средневековые казематы.
Ах, если бы Сергей знал, что всего через час после экскурсии в древнюю венецианскую тюрьму ему предстоит встреча со стариком хранителем великой тайны, потом начнется совершенно сумасшедшее приключение, а через неделю он уже сам попадет в тюрьму!
Вдруг конвоир расстегнул наручники и легонько втолкнул Сергея Анциферова в небольшую, достаточно светлую комнату. Ивана повели куда-то дальше. В центре комнаты, в которой оказался Сергей, стоял письменный стол, за которым возвышался огромный скуластый майор, недобро поглядывающий на вошедшего молодого человека.
Перед письменным столом находился массивный табурет. Майор показал на этот табурет и рявкнул:
– Садитесь!
Сергей торопливо сделал три шага к табурету и послушно сел.
– Фамилия! – снова рявкнул майор. Так, собственно, и начался допрос. Сергея отрывисто и грубо спрашивали, а он старался как-то максимально быстро и точно ответить. Но майор почему-то раздражался все больше и становился все злее. Сергей понимал, что, наверное, тут так принято и майор, наверное, делает так всегда. Или, может быть, не всегда, а сегодня он, например, чем-то расстроен.
После десятка стандартных вопросов про адрес проживания, место работы и прочую анкетную шелуху, неожиданно прозвучал вопрос нестандартный:
– Где вы взяли в таком количестве кокаин?
– В каком количестве? Какой кокаин? – удивился Сергей и понял, что его дело, кажется, совсем плохо.
– Вот этот! – Майор положил на стол фотографию. На ней были изображены Сергей и Иван, сидящие на передних сиденьях какого-то автомобиля и беспробудно спящие, а на приборной панели лежит груда маленьких пакетиков с чем-то белым. Венчает эту груду белых пакетиков пистолет с вытащенной из него заряженной обоймой. На фотографии хорошо видно, что вокруг автомобиля стоит толпа милиционеров, у многих в руках фото- и видеокамеры, которыми они снимают небывалую добычу.
– Я первый раз все это вижу… – начал говорить Сергей, но майор его быстро перебил:
– Значит, так. У меня времени тут играть в великое расследование нет. Показываю тебе все как есть, смотри. Вот – заявление парня, у которого вы угнали машину. – Он хлопнул по столу бумагой, вынутой из папки, и поднял ладонь другой руки, как бы останавливая возможные Серегины возражения. – Вот – результаты медэкспертизы, подтверждающие, что вчера вы находились в состоянии сильнейшего наркотического опьянения. – Он хлопнул по столу второй бумагой, разлинеенной и расчерченной. – Вот – ваши пальцы на пакетах с кокаином и на пистолете ТТ, из которого на прошлой неделе в районе Павелецкого вокзала вами был убит гражданин Азербайджана Дажаев Магомет Ахмедович, вот – показания его брата Руфата Дажаева, в котором он рассказывает, как вы вымогали у его брата деньги и грозили расправиться с ними обоими. Ну а вот мое любимое. – С этими словами он вытащил из папки папочку поменьше. – Здесь материалы о вашем незаконном пересечении российской границы на автомобиле «форд-фокус», государственный номер А 238 ТЕ. Тут тебе и свидетельские показания очевидцев, и съемки камер наблюдения. – Майор наконец замолчал, внимательно наблюдая за произведенным эффектом.
А эффект был. Сергей был настолько ошарашен таким большим количеством разнообразных обвинений в свой адрес, в которых абсолютная ложь оказалась хитрым образом перемешана с правдой, да так, что теперь разобраться было совершенно невозможно. Конечно, они пересекали границу. И этот Руфат еще с Павелецкого вокзала… Как они его только нашли? Но какие наркотики, какой пистолет? Да и вообще никто никого не убивал. Все эти отрывистые мысли настолько явно читались в глазах молодого человека, что следователь их мгновенно подтвердил:
– Да, ребята, здорово вы тут наследили. Даже не знаю, за что браться, все такое вкусное! – И майор вдруг засмеялся резким и неприятным смехом. Потом он перестал смеяться так же неожиданно, как начал, встал из-за стола, подошел вплотную к Анциферову и присел, чтобы его лицо оказалось напротив лица сидящего Сергея и заговорил тихо, глядя ему прямо в глаза: – Дела ваши, ребятки, очень плохи. Единственное, что может вас радовать, – у нас в стране смертную казнь отменили. А то бы вас уже давно того… А так, сам понимаешь, пятнадцать лет выходит, как ни кружи, тут по совокупности давать будут. Пятнадцать лет на зоне. Да… Срок…
Сергей остолбенело молчал. Майор выпрямился и пошел обратно к столу. На несколько минут воцарилось молчание. Сергей хорошо понимал, что любое из перечисленных правонарушений действительно тянет на внушительный срок, и, совершенно растерянный, смотрел на следователя, ожидая какой-то подсказки, как ему себя вести дальше. И она последовала.
– Есть только один путь, как тебе соскочить. – Майор опять вернулся к Сергею. – Ты пишешь заяву про какой-нибудь один эпизод, хочешь – про мокруху, хочешь – про наркоту, раскаивашься, туда-сюда, мы тебе делаем явку с повинной, и твои шансы выкрутиться серьезно повышаются. Ну, сядешь на пять лет, а через два года выйдешь за хорошее поведение, и все дела! – Майор увидел в глазах Сергея ужас при упоминании о пяти годах и поспешно добавил: – Ну а, может, вообще, условным отделаешься. Ну, как Навальный. У тебя же ранее не было судимостей?
– Не было, – прошептал сухим, треснувшим голосом Сергей.
– Ну, вот видишь! – удовлетворенно кивнул майор. – Поверь, это – единственное, что может тебе сегодня помочь. На, читай. – И майор, мгновенно оказавшись у стола, достал из другой папки еще один лист бумаги, протянул его Сергею. Аккуратный убористый текст из пяти-шести абзацев. Внизу стояла линейка для подписи и фраза: «С моих слов записано верно». Сергей повнимательнее вгляделся в текст. Строчки прыгали перед глазами. «Наркотики я приобретал у Магомета Дажаева с целью последующей перепродажи». «Я был в состоянии аффекта и не мог контролировать своих действий». «Полностью признаю свою вину и прошу суд о снисхождении».