Но по нам никто не стрелял, а вот животное, целенаправленно ползущее от места взрыва, стало неплохо видно. Здоровенная… волчатина? Хотя нет, просто похожа. Хаски, судя по белым, а сейчас грязным полосам на боках. Да и морда, обернувшаяся на звуки подкатывающего транспорта — типичная для хаски, хотя вроде бы раза в два побольше, чем я помню. Примерно видно было так: псина ползла по асфальту, то ли с перебитым хребтом, то ли ещё с какими повреждениями — задние лапы волочились. И часть шерсти явно обуглена, видимо, от взрыва.

— Тамбовский волк, — послышался голос сзади.

— Тебе товарищ, — привычно подхватил я, но встряхнул головой. — В смысле — тамбовский волк, Свет?

— Модификант Киноидный Высокоразвитый, производства Тамбовского центра Биоинженерии, Жора. А ты про них не слышал?

— Да как-то не довелось, — признал я. — Как-то последние годы… ну до есть до 2014, всё на орбите и отдых-реабилитация. Читал научпоп, конечно, но далеко не всё. А Тамбовский Волк — народное?

— Ну да, а как его ещё называть. Условно-разумный, выведен для опеки над детьми, помощи старикам. Ну и служебный — спасателям. Правда, их перебили в первые годы почти всех.

— А что так? — заинтересовался я.

— Людей оберегали, под пули бросались, брали взрывчатку и кидались на роботов.

— Брали? — озадачился я.

— Ну да, передние лапы модифицированы, отстоящий палец, да и те, что есть — длиннее. Так что брали, предметами пользоваться умеют. И даже прямохождение есть, хотя не долгое.

— А разумность?

— Уровень лет десяти примерно.

— Что-то намудрили тамбовские, выведение фактически разумного вида, — озадачился я, смотря на замершую псину.

— Не знаю, Жора, выводить начали уж точно, — ответила Света. — Правда, у них с фертильностью беда, почему и не осталось толком.

— Ну сколько-то осталось, — указал я на псину. — Похоже, он или разбомбленных, или тех, кто напали.

— Скорее тех, кто напал: тамбовские в атаку кидались беззаветно. Не удивлюсь, если он и подорвал, кстати.

— Хм, а может быть, — прикинул я. — Хотя там кило двести надо, не меньше.

— Так они очень сильные, так что мог.

— Ну в принципе — да. И бросили?

— Жор, я не знаю, что знаю — сказала, — отрезала Светка.

— Так, надо псине помочь, — окончательно решил я.

— Жор?

— Что, Свет? За возможным нападением приглядим, просто постоим на месте. Так даже безопаснее ближайшее время, если на месте. А с псиной… да хоть добить, чтоб не мучился, — вздохнул я.

А сам вспоминал Крушу. Своего карликового медвежонка. Может, и не такой умный был, но очень… эх. Хоть этой животине помогу, вздохнул я.

— И кто за ним пойдёт? — довольно стервозным тоном спросила Светка.

— Я и пойду, — начал подниматься я.

— Сиди уж, Жорик, — вздохнула Светка. — Я схожу…

— Свет, не хочу тебя расстраивать… — выразительно похлопал я по руке.

В ответ Светка очень затейливо и досадливо выматерилась. Блин, проблема-проблемища, мысленно вздохнул я.

— Я ОЧЕНЬ быстро, Свет. Ну нельзя же его оставлять!

— Собачник? — подозрительным голосом уточнила Светка.

— Скорее — медвежатник. Мишка у меня карликовый был, Круша, — ответил я.

— Одно и тоже. Ладно, иди уж, Жор. Только быстро и осторожно: если волк воспримет тебя врагом… хотя, отобьёшься. Но вряд ли без ущерба.

— Ну, оторвёт мне руку — будем совсем парочкой, — рискованно, но с надеждой пошутил я.

— Ни хера не смешно, Жорик, — ледяным тоном выдала Светка, но через несколько секунд фыркнула. — Ну ладно уж, смешно. Иди уж давай, — закончила она несколько более позитивным тоном.

Я и пошёл, точнее, практически побежал к псине. Она лежала, тяжело дыша, с закрытыми глазами, но на моё приближение открыла их, голубые-голубые, жалобно скульнула и зажмурилась.

— Потерпи, дружок, — попросил я, подхватывая псину.

Здоровая собачатина — кило пятьдесят где-то, точно больше хаски… хотя модификант, напомнил себе я. Но внешне всё же хаски. И выражение на морде очень выразительное, сейчас — обречённо-страдающее.

Оттащил я пса до автобуса, бегом, но стараясь не трясти, положил на пол, плюхнувшись в кресло водителя. Светка рядом с ним стояла, вглядываясь то в телеметрию, то поглядывая на нас.

— Точно тамбовский волк, — подтвердила она. — И что дальше, Жора?

— Я, Свет, в своё время прихватил из заражённого города походный медблок с автохирургом. Но мне оказался не нужен, так, просто на всякий пожарный лежит. Продавать рука не поднялась.

— И правильно не продавал: они в первые же годы стали страшным дефицитом, — озвучила она. — Вырабатывали ресурс во время войны за недели, да и мало их осталось. Царапина?

— Она самая, — поднялся я. — Вроде бы позвоночник у псины… — взглянул я на пса уже внимательно — до этого мазнул взглядом и электрозрением.

Пёс был пыльным, частично обгоревшим, но на белом боку, среди подпалин, были отчётливо заметные, нанесённые синим пластиком буквы: «бей го». Видимо, имя, хотя какое-то дурацкое решение, синим пластиком-изолятором писать по шерсти. Да и оплавились буквы, ещё и помучив псину. Хотя, он условно-разумный, ошейник… ну не знаю, в общем, есть и есть.

— У Бейго позвоночник, вроде бы, цел, судя по электроактивности, — озвучил я, — Ушиб, контузия — что-то такое, электроимпульсы проходят. Ну и вообще проверить надо.

Пока я выковыривал из закромов медблок, пока ставил-разворачивал, Бейго временами открывал глаза, совсем тихонько поскуливал, и смотрел на меня. Ну а я, смотря на стадальческое выражение морды, окончательно уверился — правильно я псину спасаю, а то так и совсем оскотиниться недолго.

Поднял псину, положил на развёрнутый стол и призадумался — стандартные программы походного медблока были ориентированы на человека. Разница не так велика в плане обмена веществ и прочего, но строение — НЕМНОЖЕЧКО отличается. И во что перекосоёжит автохирург бедного пса, подгоняя бедолагу под «здорового человека», мне даже представлять не хочется.

— Жор, садись, — подала Света, решительно поднимаясь. — Тягать волка не придётся, а в медицине я разбираюсь.

— А? Ага, — согласно кивнул я.

Светка, вообще-то, базово медик, помимо всего прочего. И уж точно в медицине разбирается получше меня. А уж в полевой, с полувековым опытом — можно даже не говорить.

Так что поменялись мы местами, а я следил за происходящим, раз в три секунды бросая взгляд на дисплей — никто возможной гадости не отменял, на то она и возможная.

Но гадость не случалась, а Светка просто в считанные секунды перепрофилировала медблок. Удачно, судя по тому, что Бейго не дергался на работу щупов и пробников.

— Контузия, не сильная, это мы поправим, — констатировала Светка, а автохирург молнией воткнул и выдернул щуп-манипулятор в спину пса. — Ушибы внутренних органов, но некритичные. Сами пройдут — крепкая зверюга. Витаминов и обезболивающего на денёк — и здоров, считай.

А я смотрел за занятной мимикой Бейго и вообще его реакциями. После одного из уколов выражение морды (чертовски выразительной) стало удивлённым, глаза широко открылись. Посмотрев на Светку несколько секунд, пёс зажмурился, аж помотал башкой и пристально уставился на меня.

— Вылечим мы тебя, Бейго, — озвучил я, на что он отчётливо кивнул, прикрыв глаза.

Ну, в общем, учитывая уровень развития мозга десятилетнего ребёнка — и неудивительно. Может, даже поумнее некоторых человеков — такие придурки встречались, да и встречаются.

— Всё, — констатировала Светка. — Разбирайся со своей псиной, собачник, — с иронией озвучила она.

— И этим горжусь, — отпарировал я, меняясь со Светкой местами. — Ну… — обратился я к псу, но замер.

Бейго несколько раз подёргал задними лапами, вывернул передние в невозможную для собаки позицию и… встал на ноги. Согнутый, естественно, но придерживаясь за стол медблока, он именно стоял. И не сводил с меня взгляда. Как-то… ну не неуютно, конечно, но странно я себя почувствовал, да и заготовленная речь забылась.